Можем ли мы деградировать обратно в обезьян?

Может ли очень старый человек однажды превратиться в обезьяну? Разве что в литературных фантазиях, но это будут такие фантазии, у которых имеется некая научная основа.

«Зародыш обезьяны, которому хватило времени вырасти, — наконец выговорил Обиспо. — Просто замечательно! — Его опять разобрал смех. — Вы только поглядите на его лицо! — едва вымолвил он, указывая за решетку. Из глубоких глазниц над спутанными волосами, покрывавшими челюсти и щеки, смотрели голубые глаза. Бровей не было; но под грязным, морщинистым лбом проходил широкий, словно полка, костяной выступ».

Эти строки из романа знаменитого английского писателя Олдоса Хаксли «Через много лет» (After Many a Summer Dies the Swan) описывают встречу голливудского миллионера Стойта и его личного врача Обиспо с существом, которого некогда звали Пятым графом Гонистера. Стойт был одержим идеей преодоления смерти, и по его прихоти Обиспо пытался, исследуя животных-долгожителей, извлечь из них некий продлевающий жизнь экстракт. Также по ходу сюжета герои романа пытаются разыскать того самого графа, которому открылся секрет долголетия и который прожил уже 200 лет. Но их ждет разочарование: слишком долгая жизнь превратила аристократа в обезьяноподобное чудовище: смерть все равно наступила — если не для тела, то для человеческого «я».

Они не хотели взрослеть

Вряд ли Олдосу Хаксли удалось бы сотворить такой сюжет, не родись он в семье, давшей миру несколько известных британских биологов. В частности, его родной брат Джулиан Хаксли (1887?1975) был одним из творцов современной синтетической теории эволюции, а также проявлял большой интерес к феномену неотении — включению в размножение онтогенетически недоразвитых, «детских», ювенильных форм живых существ. Это явление наблюдается в двух формах: замедление соматического развития при нормальном темпе полового развития (собственно неотения) и ускоренное половое развитие, которое при достижении половой зрелости останавливает развитие соматическое (так называемый прогенез). Одним из пионеров изучения неотении, а заодно и автором наиболее сенсационной гипотезы стал голландский корифей анатомии Луис Больк (1866?1930). Именно он обратил внимание на то, что новорожденный ребенок несет в себе черты, характерные для эмбриональной стадии развития у потомства человекообразных обезьян. Например, у младенца непропорционально большая голова, утрачен волосяной покров (что характерно для определенного этапа роста обезьяньих эмбрионов), и, наконец, в отличие от детенышей животных, новорожденный человек совершенно беспомощен, не обладает координацией движений и не может самостоятельно передвигаться. Наблюдения Болька привели к предположению о том, что человек есть ювенильная форма обезьяны: наши далекие предки приступили к размножению, так и не повзрослев, и тем самым сделали первый шаг по пути от животного мира к человеку. Именно этот мотив и лег в основу романа Олдоса Хаксли. Впоследствии идеи Болька развили такие известные биологи, как британец Гэвин де Бир и американец Стивен Дж. Гулд, а неотения стала рассматриваться как предпосылка одного из важнейших механизмов эволюции — педоморфоза.

Загадочная улыбка природы

Аксолотль – это настоящий «биосмайлик», его крайне потешная, будто бы улыбающаяся мордочка давно покорила сердца аквариумистов. 
Превращение возможно. Также забавно смотрится бахрома из трех внешних жабр (и это при том, что личинка также обладает и легкими). Не зря с ацтекского языка название животного (или правильнее сказать личиночной стадии определенного типа амбистомы) переводится как «водяная игрушка». На самом деле, как показало открытие Огюста Дюмериля, аксолотль вовсе не обречен вечно пребывать в неотенической формы. Аквариумисты знают, что если поместить личинку в условия, не очень благоприятствующие полностью водному образу жизни, например, понизить уровень воды в емкости, где содержится животное, то весьма вероятно превращение аксолотля в амбистому. 
Не водой, так химией. Другой вариант добавить в пищу личинки гормон тироксин (возможна также инъекция). Это тот самый гормон, который запускает метаморфоз, однако при обычном образе жизни щитовидная железа аксолотля не вырабатывает его в достаточном количестве. После метаморфоза животное утрачивает жабры-бахрому и меняет цвет со светлого на темный. Однако то, что можно сделать с аксолотлем, не удастся сотворить с протеем, хоть он также считается личинкой некоего земноводного животного. Ни сменой образа жизни, ни инъекцией к взрослой форме его не вернуть. Эволюция зашла слишком далеко.

Теория человека как неотенической обезьяны не отрицается и современной наукой, но механизм этого эволюционного скачка в наши дни не очень понятен и порождает множество спекуляций и гипотез. Некоторые психологи считают, что замедление соматического развития у детеныша обезьяноподобного предка человека диктовалось необходимостью продления срока, в течение которого малыш мог питаться материнским молоком. Нейробиологи видят в консервации ювенильной стадии (несросшиеся кости черепа у младенцев) возможность для более долгого развития и роста головного мозга.

Аксолотль-обманщик

Однако наиболее благодатным материалом для изучения неотении и педоморфоза стали хвостатые амфибии, в основном те, которых называют саламандрами). В своем развитии они не завершают метаморфоз и сохраняют в целом личиночную форму, но при этом размножаются. Классический пример — аксолотль-амбистома. Аксолотль — личиночная форма живущей в Центральной Америке амфибии Ambystoma mexicana, а амбистома — собственно взрослая форма. Аксолотля европейцы узнали еще со времен конкистадоров — этих существ с будто бы улыбающейся физиономией привозили из Мексики. Веками их держали в европейских аквариумах в полной уверенности, что это вполне сформировавшееся земноводное. Однажды в 1863 году шесть аксолотлей были доставлены в парижский Сад растений, где их поместили в некий водоем. Каково же было удивление известного французского зоолога Огюста Дюмериля, когда вместо одного из аксолотлей он обнаружил в водоеме хвостатое земноводное типа саламандры. Ведь прежде аксолотля и амбистому считали представителями не только разных видов, но и родов. Именно со времен этого открытия к неотении вообще и к проявлению этого явления у земноводных обращено особое внимание биологов.

В Америке было обнаружено еще несколько видов амфибий, существующих только в личиночных формах. Обитающий в Южной Европе протей также, как выяснилось, является неотенической личинкой неких древних амфибий. В этой связи интересно, что долгое время за отдельный вид рыб принимали лептоцефала, который представляет собой не что иное, как личинку речного угря, — она путешествует от места вылупления из икринки в Саргассовом море до устьев пресноводных рек, где превращается во взрослую рыбу.